| Lutatovsky |
28.06.2013 09:08 |
Цитата:
Сообщение от Лучник
(Сообщение 357332)
Потому, что оно эффективно работает
|
Эффективно в сравнении с Мухосранской сельхозакадемией? Может быть оно и так. Но вот в сравнении с любым средней руки университетом Латинской Америки - тут уже вряд ли.
Понравилась статья про неправильных пчёл:
Как журнал Nature обидел российских ученых
Цитата:
Жалея российскую науку, хорошо бы избежать крайностей и не впадать ни в изоляционизм, ни в пафос разрушения всего, считает Илья Ферапонтов.
Журнал Nature поставил Российскую академию наук на 193 место по публикационной активности среди научных организаций мира – впереди нее десятки университетов и исследовательских структур, включая даже несколько частных компаний. Должны ли мы в связи с этим сокрушаться об убожестве российской науки и требовать немедленных коренных реформ или возмущаться необъективностью составителей рейтинга?
Как нас посчитали
Издательский дом Nature Publishing Group издает около двух десятков научных журналов, в числе которых самый престижный в мире – Nature. Для ученого публикация в этом журнале – огромное достижение, свидетельство того, что он состоялся как исследователь. Это знак качества для его работы – отбор публикаций крайне строг, и если статья прошла через все фильтры, через сито рецензентов, это означает, что она содержит действительно важный научный результат.
Рейтинг Nature устроен просто: на самых высоких местах – те организации, чьи сотрудники опубликовали больше всего статей в 18-ти "нейчуровских" журналах.
На долю Российской академии наук, с ее 300 институтами и 55 тысячами научных сотрудников в 2012 году пришлась 21 из 3,56 тысячи статей в журналах NPG. РАН уступает в рейтинге не только Китайской академии и множеству университетов, научных центров и лабораторий Америки, Азии и Европы, но даже некоторым частным компаниям, например, IBM или фармкомпании Novartis.
При этом ни одна из этой 21 статьи не была написана только российскими академическими учеными, а всегда в соавторстве с западными коллегами. Можно предположить, что многие из этих российских авторов только по привычке указывают свою принадлежность к РАН, а по факту уже многие годы работают на Западе.
Почти последнее (всего 200) место Российской академии в рейтинге можно понять так, что научных достижений мирового уровня у российских ученых практически нет. Два десятка статей можно рассматривать как случайность – наши ученые стали их соавторами за счет участия в крупных международных проектах.
Это неправильные пчелы
Российская вузовская система получает такие пощечины каждый год – когда выходит международный рейтинг университетов Times Higher Education. Крупнейшие российские университеты часто оказываются на самом дне этого рейтинга, если вообще в него попадают.
Но российские образовательные начальники реагируют на это уже отработанным образом: на первом шаге они заявляют, что это неправильный рейтинг – в нем используются неверные данные, нерелевантные критерии, а на самом деле наши вузы – вполне на мировом уровне. На втором шаге они заявляют, что создадут свой собственный рейтинг, в котором российские вузы займут правильное место. На создание национального рейтинга вузов могут направить 25 млн рублей.
В случае с рейтингом Nature можно поступить так же. Можно заявить, что российских авторов не пропускают ангажированные западные рецензенты, которые, вероятно, опасаются конкуренции со стороны мощной российской науки, что у западных исследователей "все схвачено" и "чужих" не пускают.
Мне самому приходилось слышать жалобы на непреодолимые сложности, возникающие при попытке отдать статью в Nature. Это настолько пугает российских ученых, что они предпочитают не связываться и печатаются в журналах попроще. Однако это не помогает объяснить, почему ученые Китайской академии опубликовали в Nature 91 статью.
Сцилла суверенности и Харибда ломки всего
Нам нужно решить, существует ли для нас единая мировая наука, с едиными для всех критериями и мерками, существует ли единое мировое научное сообщество с одной этикой, с общим пониманием принципов науки.
Если да, то тогда мы должны играть по одним правилам с США, Сингапуром и Тайванем, не обижаться, что нас "не берут", "не любят", а делать такие исследования, чтобы ни один рецензент не смог сказать ни слова против.
Но из этой позиции следуют крайне горькие для нашего чувства патриотизма выводы – что российская наука практически умерла. У многих, например, у чиновников Минобрнауки, в таких ситуациях возникает настолько жгучая обида за российскую науку, что они предпочли бы снести академию до основания, а на ее месте воздвигнуть пару-тройку эффективных институтов, где эффективные ученые делают крайне востребованный на Западе научный продукт.
Однако можно пожалеть себя. Можно решить, что у нас своя собственная "суверенная" российская наука, которой не указ мнения и оценки Вашингтонского обкома, которая развивается по своим собственным законам. Многие зубры-академики используют эту риторику, говоря, например, о необходимости печататься в российских научных журналах и полной бессмысленности наукометрии, основанной на публикациях из Web of Science.
Двадцать лет назад действительно существовала герметично замкнутая советская наука, которой лишь чуть-чуть давали высовывать нос во внешний мир. Но при этом она была достаточно мощной – ее постоянно "надували" ядерные и ракетные деньги.
Нам нужно каким-то чудом избежать обеих крайностей, не впасть ни в тот, ни в другой тип истерики. Мы должны не попасть в ловушку самовозвеличивающего изоляционизма, и нам нельзя в панике ломать все и спешно перестраивать все по западным лекалам.
Хочется верить, что чиновники Минобрнауки и академики справятся с нервами.
|
|
