Реформа образования: интересная статья

[Рената]

Hogfather, спасибо за ссылку на статью, прочитала. Очень интересные мысли, подтверждение им наблюдаю ежедневно и ощущаю правильность выводов на интуитивном уровне. И снова возникает вопрос, обсуждаемый в соседней ветке: как учить собственных детей..

[mike178]

Сообщение от Рената

Hogfather, спасибо за ссылку на статью, прочитала. Очень интересные мысли, подтверждение им наблюдаю ежедневно

Аналогично. Спасибо за статью, Hogfather!

[Hogfather]

Снова про образование, спорно, но феномен MOOCs недооценивать нельзя.
http://expert.ru/expert/2013/48/osta...universitetov/

[Рената]

Hogfather, спасибо за очередную ссылку, действительно спорно, но крайне интересно.

[Rendido]

Тонкая настройка университета:

Эффективная подготовка технарей признана одной из главных задач на ближайшее десятилетие в различных стратегиях и программах. Реформаторский мейнстрим — максимально быстрое копирование успешных зарубежных, прежде всего американских, образцов. Однако часто это происходит формально, без учета деталей и контекста организации университетского процесса в тех же США и с игнорированием собственной специфики и традиций. Прежде чем заимствовать общие контуры американской или европейской схемы, неплохо бы спуститься на «микроуровень», и отличную возможность для этого предоставляет многолетний опыт наших профессоров, которые одновременно работают в обеих образовательных системах.

Почему научные исследования в американских университетах эффективны, что стоит перенять?

Замкнутость и самовоспроизводимость большинства научных коллективов — одно из главных препятствий для развития науки в России. За редчайшими исключениями новый работник заканчивает аспирантуру в той же самой группе, в какой начинал, и не привносит ничего существенно нового в ее работу. В прошлом, когда в науку приходило намного больше людей, на исследовательские кафедры нанимали самых незаурядных, и такая система «школ» работала. При этом лучшие времена в университетах часто были связаны с приглашенными учеными. Не так сейчас. Уже лет двадцать пять (огромный срок!) ничего подобного нет — в университетах не было ресурсов, а ученому легче перебраться за границу, чем в другой город в России. И в университетах к этому привыкли, «чужих» уже не хотят.

В американских университетах практически исключено принятие на преподавательскую работу выпускника своей PhD-программы, каждый вновь пришедший привносит опыт, приобретенный в других местах, и такая миграция — одна из основ научных связей между университетами. На преподавательское место обычно претендует 50–100 человек, после защиты диссертации уже проработавших в качестве постдоков в известных исследовательских группах. Обычно им за тридцать, они много опытнее, чем наши вчерашние аспиранты.

Более высокая энергетика в американских университетах очевидна. Научные группы кажутся существенно больше, чем у нас, за счет того, что полноправными участниками проектов являются graduate students, каждый стоит кафедре десятки тысяч долларов в год, и на все эти деньги их и используют. Покидая университет, они уже полностью готовы к самостоятельной работе. Другое важнейшее отличие в том, что все преподаватели, от только что нанятых assistant professor до full professor, на равных правах вовлечены в управление кафедрой через несколько комитетов. Например, planning committee предлагает область, в которой стоит открыть вакансии; personal committee выносит заключение об эффективности работы каждого преподавателя в течение года, от чего зависит повышение зарплаты. Преподаватель, не работающий на благо кафедры или университета, не получит постоянной работы, а потом повышения. В такой системе самоуправления состав комитетов меняется с общего согласия, но эта среда вовсе не всегда дружелюбна, часто она достаточно агрессивна.

При многих недостатках эта система запрограммирована на развитие, у нас нет ее аналога. У нас всеми текущими проблемами занимаются заведующие кафедрами и небольшое число людей в деканате, управление неизбежно становится персонифицированным, и руководители, работающие в этом качестве десятилетиями, для нас норма. При этом проблемы развития остаются в стороне. За пятнадцать лет, что я провел в американском Department of Physics (американские университеты состоят из школ, внутри них кафедры — departments), было три заведующих, сама кафедра обновилась наполовину, появились направления, которых не было еще десять лет назад. За эти же годы в знакомых мне российских университетах и академических институтах все заведующие остались на месте, почти все новые сотрудники их бывшие аспиранты.

Университеты, частично финансируемые штатом, координируют свои планы с комитетом по высшему образованию. Например, в моем университете штат вложился в проект междисциплинарного Института новых материалов стоимостью примерно 50 млн долларов, но отказывал в софинансировании ряда PhD-program, параллельные которым существуют в других университетах штата.

Вообще, большие американские университеты — гордость штата, города, вокруг них выстроена культурная, госпитальная, информационная, спортивная жизнь, они крупные работодатели с миллиардными бюджетами. Унижать университет, относиться к нему свысока — невозможная вещь для политиков, для медиа. У нас хамское манипулирование университетами неизбежно снижает их престиж, отворачивает от пожертвований.

[axen]

Сообщение от Rendido

Замкнутость и самовоспроизводимость большинства научных коллективов — одно из главных препятствий для развития науки в России. За редчайшими исключениями новый работник заканчивает аспирантуру в той же самой группе, в какой начинал, и не привносит ничего существенно нового в ее работу.

Болтовня, точнее [...].

[IvanSpbRu]

Сообщение от axen

Болтовня, точнее [...]

Почему? Чистая правда. Одна из проблем российской науки - в том, что человек от студента до выхода на пенсию работает в одном и том же вузе

[axen]

IvanSpbRu, Одна из проблем российской науки в том, что ее пытаются двигать в вузах.
Возьмем НИИ, что конкретно плохого в том, что его штат постоянен?

[Rendido]

В конце февраля коллегия Министерства образования и науки будет рассматривать новую концепцию подготовки школьных учителей

Главные тезисы проекта: сделать больше школьной практики для студентов, обеспечить разные варианты входа в профессию, привлечь к подготовке педагогов сами школы.

Двойной негативный отбор

Как только кто-то предлагает что-то реформировать, тут же раздается усталый возглас: «А зачем?!» У нас вроде бы была прекрасная советская школа, в которой трудились прекрасные советские педагоги, окончившие прекрасные педагогические вузы, — давайте оставим все как есть, и будет нам счастье.

Бесполезно спорить о степени прекрасности советской школы — это стало уже почти религиозным догматом. Но проблемы с нынешним педагогическим образованием явно есть.

Начнем с такого явления, которое называется «двойной негативный отбор». Этот механизм работал еще с социалистических времен. Сначала на педагогические специальности попадают слабые абитуриенты. По статистике последних лет, 84% поступивших в медицинские вузы набрали на ЕГЭ больше 70 баллов, еще 16% — от 56 до 70, меньше 55 баллов нет ни у кого.

В педагогических университетах ситуация строго обратная: 90% получили на едином экзамене от 56 до 70 баллов, еще 10% — не более 55, а больше 70 не получил никто. Во врачи идут сильные выпускники школ, а в педагоги — слабые.

Но этот негативный отбор потому и двойной, что после обучения в вузе до школы доходят далеко не самые лучшие студенты. Те, кто поактивнее, идут в менеджеры, журналисты или чиновники. В класс попадает горстка фанатиков и те, кому больше некуда идти.

Иногда говорят и о «тройном негативном отборе»: даже если человек стал учителем, он поработает несколько лет, а потом сбежит и будет вспоминать школу как страшный сон.

Представьте себя на месте девушки, которая отучилась в педвузе и все-таки пошла работать в школу, допустим, учителем литературы. Ей хочется донести до молодого поколения психологизм Достоевского и красоту слога Блока. Наивная! На задней парте дерутся, кто-то уткнулся в свой телефон, кто-то бегает по классу, кто-то воткнул наушники и погрузился в нирвану. А в учительской взрослые коллеги презрительно морщатся: «Девочка, тебе до нас еще расти и расти. Сиди и не вякай». В довесок бесчисленная документация, общение с родителями разной степени адекватности. А тут еще образовательный стандарт требует использования какой-то «проектной деятельности» и «интерактивных мультимедийных технологий». Жизнь превращается в ад. В какой-то момент девушка не выдерживает и решает свести свою связь с педагогикой к воспитанию исключительно собственных детей.

Пока что школу спасает демография: школьников стало меньше, чем в советское время. С другой стороны, остается немало пожилых учителей, которые героически держат оборону. Россия — страна, занимающая чуть ли не первое место в мире по количеству пожилых педагогов. Но долго это продолжаться не может. И возраст берет свое, и количество учеников будет расти (по одному из прогнозов Росстата, за ближайшие пять лет численность граждан моложе трудоспособного возраста увеличится примерно на 3 миллиона).

Кто будет закрывать эту дыру, не совсем понятно. Согласно одному из опросов, уже на первом курсе педвуза собираются идти работать в школу только 22,3% студентов, к третьему курсу — 17,3%, а к пятому — лишь 10,1%.

На этом проблемы не кончаются. Международные исследования показывают, что в российских школах неплохо учат фактам и цифрам. По знанию некоторых предметов наши школьники на первых местах в мире. Но если речь заходит об умении применять выученное в реальной жизни, о способности решать нестандартные задачи, здесь мы сильно отстаем.

— Наши педвузы хорошо готовят учителей-предметников. Но обучать использованию полученных знаний за пределами урока… с этим дело обстоит гораздо хуже, — объясняет Виктор Болотов. — Мы готовим учителей исходя из того, что школа — единственный источник информации. Но ведь сейчас это не так. Сегодня нужен скорее помощник ученику в поиске информации и организатор работы по ее освоению, а не просто транслятор готовых знаний.

Проблем в подготовке учителей много. Власти пытались их решить, присоединяя педагогические вузы к классическим университетам. Если в 2008 году у нас в стране было 70 педуниверситетов, то к 2012-му их осталось только 48. Слияние и поглощение сейчас в моде. Но оказалось, что этим механическим действием проблемы решить нельзя. Нужно реформировать не просто педагогические вузы, но всю систему подготовки учителей.

Много дорог в одну школу

Раньше путь в учителя был прямым, как указка: школа — педвуз — школа. Авторы концепции предлагают разнообразие. Попытаюсь проиллюстрировать это условными примерами.

Модель 1

Некий Сережа решил стать физиком. Он поступил на физфак, три года зубрил квантовую механику и электродинамику. К третьему курсу понял, что карьеру в науке ему не сделать, да и не очень хочется, а вот рассказывать другим про физику интересно. Этого условного Сережу без особых проблем переводят на педагогическую специализацию того же самого университета, и через несколько лет он вдохновляет семиклассников рассказами про яблоко, якобы упавшее на Ньютона.

Модель 2

Не менее условная Наташа до 11-го класса так и не могла определить, кем же она хочет быть в жизни: «Ну… наверное, что-нибудь гуманитарное». Таких девочек у нас тысячи и тысячи, ведь школа не обеспечивает нормальной профессиональной ориентации. А нынешняя система высшего образования требует при поступлении однозначного и бесповоротного выбора. Но по новой концепции эта девушка может подождать с принятием решения. Она поступает в педуниверситет на так называемый универсальный бакалавриат (аналог западного Liberal Arts). Там учат понемногу всем гуманитарным предметам. Через несколько лет Наташа уже сможет выбрать, идти ли ей в журналисты, учителя литературы или психологи.

Модель 3

Девочка Оля начала проявлять свои педагогические склонности чуть ли не с младших классов. Наверное, в каждой школе найдутся несколько учеников, которые совершенно искренне любят возиться с малышами. Сейчас практически нигде этот ресурс не используют. А в идеале гипотетическую Олю замечают и начинают с ней работать. По окончании школы умный директор отводит ее в ближайший педвуз и параллельно назначает каким-нибудь ассистентом. После прикладного бакалавриата Оля возвращается в родные школьные стены полноценным учителем.

Модель 4

Почти условный Гриша работает журналистом (варианты — научным сотрудником, менеджером по рекламе, экономистом и т. д.). Но наступает кризис среднего возраста, и ему хочется сеять разумное, доброе и какое-то еще. Его тянет в школу. Знаний и опыта хватило бы, чтобы преподавать, например, обществознание. В каком-то смысле он даже лучше обычного учителя — много чего видел, много с кем общался. Во время своего президентства Дмитрий Медведев периодически призывал «привлечь в школу представителей других специальностей», правда, ни во что конкретное эти призывы так и не воплотились. Но если Гриша просто войдет в класс и начнет рассказывать про свой любимый коллайдер, то половина учеников уснет со скуки, а другая устроит соревнование по метанию ластиков. Нужно знать методику, нужно разбираться в психологии. Хорошо бы немного подучиться, но не потратив на это четыре года, а пройдя какие-нибудь курсы переподготовки, ускоренную магистратуру или что-то в том же духе…

Таких моделей может быть много. Главное — чтобы максимальное число людей, которые хотят и могут работать в школе, стали учителями. И наоборот, на тех, кто педагогом быть не собирается, не тратились бы лишние силы и бюджетные деньги.

Учителя должны учиться в школах

Самое очевидное, к чему должны быть привлечены школы, — это педагогическая практика.

— В развитых странах минимальная практика в школе — 20 недель. А в России — 6–8 уроков, — констатирует Александр Сидоркин, директор департамента образовательных программ НИУ ВШЭ. Он знает, о чем говорит: в 90-х защитил диссертацию в Университете Вашингтона, а потом работал на педагогических факультетах в нескольких штатах США. Лишь в 2013-м Высшей школе экономики удалось заманить его обратно в Россию.

— Учительство — это ремесло, которое нужно освоить. Французский студент, обучающийся в педагогической магистратуре, работает в школе два дня в неделю. Это на первом курсе. А на втором уже четыре дня, — вторит ему Анатолий Каспржак.

Одно из главных положений новой концепции — радикально увеличить для будущих педагогов количество практики в школах. У врачей есть ординатура и интернатура: сначала студенты-медики ходят на обход с профессором, потом их постепенно все ближе и ближе подпускают к телу пациента. Точно так же много практики у летчиков и музыкантов. Педагоги оказываются обделенными.

— Я сам заканчивал педагогический институт. И до пятого курса практически не вел уроков. Когда пошел работать в школу, то понял, что физике меня научили, а всему остальному я должен учиться сам, — признается Каспржак.

В нынешней реальности не до практики. Вузовская программа требует присутствия на лекциях. Но самое главное — никто не собирается платить какие-то внятные деньги за организацию практики ни школе, ни конкретному учителю, который возится со студентом.

Кстати, практикой роль школы не ограничивается. Реально работающие учителя должны принимать участие в экзаменах на профессиональную пригодность. Этот экзамен — еще одна новинка, которая предлагается в концепции.

У нас выпускников педвуза оценивают в основном с точки зрения их знаний. Хорошо выучил положенные учебники — получи диплом с гордым статусом «учитель». Насколько человек умеет работать, мало кого волнует.

Надо все делать постепенно

Концепция выложена на сайты нескольких педвузов, чтобы желающие могли высказать свои соображения. Критиковать любую реформу — занятие приятное. Ты просто говоришь: «Опять чиновники не дают покоя бедным учителям», — добавляешь немножко про развал системы образования и про американских агентов в Высшей школе экономики — и уважение и сотни лайков тебе гарантированы. Больше всего противников реформ почему-то оказывается не среди учителей, а среди тех, кто знаком со школой лишь по воспоминаниям о своем пионерском детстве.

Но есть риск, что криком «Долой!» закрывается возможность внятного обсуждения любого содержания. Конечно, претензий к новой концепции много. Одних смущает введение «прикладного бакалавриата», которое может обернуться тем, что учителя будут знать методику, но совершенно не разбираться в содержании предмета. Других беспокоит отсутствие «защиты от дурака» — все нововведения можно изгадить неуклюжестью местных образовательных чиновников.

Авторы документа пытаются мне объяснить:

— Любое реформирование начинается с ухудшения ситуации. Когда человек едет в роскошной карете, он и не подозревает о том, что через несколько десятилетий эта карета будет никому не нужна, поскольку победит автомобиль, — говорит Анатолий Каспржак, директор Центра развития лидерства в образовании НИУ ВШЭ. — У нас часто вместо реформ происходит их имитация. Это из-за нереальных сроков. Надо все делать постепенно. По нашей концепции предполагается, что первые два года эксперимент будет проходить в 17–25 университетах, а потом расширяться.

[LeoChpr]

Сообщение от Rendido

У нас часто вместо реформ происходит их имитация.

Полностью присоединяюсь! Большей глупости придумать сложно.